The BROKEN WORLD. Story I. Clouds over Bristol.
The music, it fades, the violence slows
The darkness, it rises, as the sun goes
Они так низко, такие черные и непроницаемые, они смотрят на пустые городские улицы и рыдают над судьбами смертных. Тучи нависли над Бристолем и рокот грома прокатывается над черепичными крышами домов, в которых царит безмолвие. Капли дождя холодными пальцами мертвеца стучатся в окно, скребутся и просят их впустить вместе с промозглым ветром поздней осени. Но никто не слушает обманчиво веселую песенку капели, небеса плачут не от грусти над простыми людьми, как вещает по радио Лорд-Проповедник, небеса смеются, сверкая грозой и разрывая барабанные перепонки громом, смеются сквозь слезы, проливающиеся щедрым потоком вниз.
В том потоке тонут пьяницы, уснувшие в канаве, стекают в канализацию отходы и обрывки газет, сияющие заголовками "Черная смерть!", "Чума идет!", "Тысячи погибших!", агитационные плакаты "Будь сильным!", "Покайся в Семи Грехах!", "Будь бдителен!", сносит в канализацию крыс, беспомощно барахтающих в ледяной воде лапками и отчаянно пищащих.
- Тук-тук-тук, - безразлично продолжает шептать дождь.
- Мамочка... - прошептала Элли, заходясь в ужасном кашле, от которого сотрясалось ее маленькое хрупкое тело, - Мамочка, как больно...
- Все хорошо, деточка. Не плачь, любовь моя, - приговаривала Марта, прижимая к тощей груди единственное дитя. Но как может не плакать эта маленькая девочка, когда ее собственная мать капает на ее макушку своими слезами. Марта сама не верит своим словам, не верит, знает и боится. Боится того момента, когда ее доченька не закашляется снова, когда ее хриплое полное агонии дыхание прекратиться, а маленькие ручки с почерневшими от болезни и гниющими язвами отпустят материнскую рубаху.
Марта знала, что это случится, Элли умрет так же, как помер ее муж, выхаркивая собственные легкие вместе с черной жижей, расчесавший сначала неприметные болячки до воняющих гнилью язв, покрывающих его тело. Знала и считала секунды, захлебываясь слезами.
- Тук-тук-тук, - плачет небо, или не плачет, играет с ними, простыми смертными.
- Мамочка, расскажи мне сказку, пожалуйста. Я хочу послушать... - тихонько попросила девочка, подняв свои маленькие голубые глазки на мать и задергав слабыми ручонками за рукав. Она не успела закончить просьбу, кашель вновь пронзил ее тельце, заставил согнуться и уткнуться в тщедушную материнскую грудь, которая отдавала все тепло умирающему ребенку. На губах ее выступила черная жижа, когда-то бывшая кровью, но теперь испортившаяся и воняющая падалью.
- Конечно, моя маленькая, конечно... - утирая заботливым движением черную гниль с губ Элли, прошептала мать, согрев девчушку улыбкой. Неуверенной и полной горя улыбкой на заплаканном распухшем лице.
- Я расскажу тебе сказку про доблестных моряков, что выходят в моря, охотясь на гигантских левиафанов, что превышают размерами наш с тобой дом, моя девочка, расскажу про великие войны, в которые вступал наш могучий Император, расскажу... - начала нараспев перечислять Марта, прижав малышку к груди и покачиваясь в такт незамысловатой музыке дождя за окном. Взгляд ее устремился вдаль, через мутное стекло, заплаканное, как и она сама, туда где над крышами Винного Квартала и Улицы Кукольников поднимались струйки дыма, там еще теплилась жизнь, там еще не познали горести чумы. Но тут ее речь прервала Элли, дернув за рукав и пропищав слабым голоском:
- Нет... расскажи ту страшную сказку, которую ты мне рассказывала давно. Про того... кто прячется во тьме, - загадочным тоном попросила малышка. Как было не нее не похоже, Элли не любила страшные сказки, особенно эту.
- Давным-давно, когда Бристоль не вырос еще на берегах Равенхайна, когда люди не были едины, когда лорды не присягнули великому монарху, тут, на маленьких островках близ устья реки жили племена, что поклонялись загадочному богу...
***
Хайма укутала младенца в шкуру сумеречного кота и прижала к груди, спасаясь сквозь дебри ночного бора. Где-то вдали слышался шум, крики толпы и лай волкодавов. А она бежала сквозь дебри, пробираясь через кусты дикой ежевики и спасаясь от безжалостных ударов низко нависших над ней лап старых железных елей, что видели рождение еще ее прабабки.
"Только не плачь, мой маленький. Только не надо плакать, мой дорогой, и мы спасемся..." - металась в голове одна единственная мысль. Дыхание ее давно сбилось, влажные от пота волосы лезли в глаза, а тяжелый капюшон лез на лицо, закрывая обзор. Она сжимала своего младенца все крепче, прижимая к себе, надеясь уберечь и согреть своим теплом.
Только не надо плакать.
Хайма уже выплакала свое, когда старейшины сказали, что ее новорожденный сын станет жертвой их божеству, что так любило сладкую плоть детей человеческих. Она рыдала, но ничего не могла поделать, скованная по рукам и ногам обычаями и волей старейшего, древнего отвратительно старика, лишившегося всех зубов и противно шамкающего челюстями, роняя слюни на свою пожелтевшую длинную бороду. Так она думала, но когда родила, когда дитя легло ей в руки и коснулось мягкими губами соска на ее груди, дикарка поняла, что не отдаст свое дитя злобному божеству и бежала в ночь.
За ней шла погоня, лучшие воины и лучшие ищейки. Они шли за ней второй день, Хайма выбивалась из сил, но упрямо продолжала переступать ногами, замотанными в шкуры морских львов, углубляясь в дебри таинственного леса, которого боялись жители берегов большой реки, все поголовно выросшие на рыбе и мясе приморских животных. Маленький комочек жизни рядом с ней, жизни, которая может прерваться на алтаре, залитом кровью невинных, давал ей силы, дарил уверенность и отвагу. Она спасет свое дитя, лес же не бесконечен.
"Тихо, не плачь," - молилась она.
"Плачь..." - прошипел ветер, по спине беглянки пробежал холодок.
- Кто здесь? - позвала она, негромко, будто просто спрашивая у пустоты и безмолвных стволов деревьев.
Ребеночек капризно загукал у ее груди, ворочаясь и перебирая ножками в теплой шкуре кота.
- Тш-ш-ш, тихо, маленький, все хорошо, - горячо зашептала женщина, начиная покачивать малышка, не сбавляя шаг.
- Не верь ей... За вами идет смерть... Плачь... - отчетливо зашелестели тени.
Душа дикарки ушла в пятки.
- Кто ты? Ты злой дух? - вопросила она, подняв голос. Ответа не было.
Лай собак приближался, за спиной замаячили неясные огоньки. Хайма споткнулась о корень и почти побежала впотьмах.
- Беги... беги... - кричали ей вслед тени, - Беги от смерти... И плачь...
Слезы выступили на ее глазах, женщина боялась, прижала к себе младенца, начавшего хныкать.
- Не слушай духов, дитя, лес не бесконечен... - всхлипывая молвила беглянка.
- Собаки взяли след! - раздался отдаленный крик.
И лес ожил, зашумел, взмахнув лапами старых сосен. Поднялся ветер.
- Лес... не... бесконечен...
Хайма почти вывалилась на поляну, стукнувшись коленями о мягкую почву. Перед ней был алтарь. Старый алтарь, но такой же, от которого она бежала. Крик вырвался из груди и ей вторил ребенок.
- Нет, - взмолилась женщина.
- Да, - сказал мужчина, выступивший из тьмы.
Она слепо посмотрела на него, поглаживая рукой бархатистую шкуру сумеречного кота.
- Ты хочешь спастись, Хайма? - спросил мужчина, подходя ближе... Он не был похож на мужчину из ее племени. Безбородый, будто мальчишка, наряженный в странный костюм, которого она никогда не видела. Пиджак по фигуре, хотя дикарке было неизвестно это слово, обтягивающие длинные ноги кальсоны, хотя этого слова ей тоже не дано было знать, высокие сапоги и белоснежная рубашка. На руках у мужчины были перчатки, точнее одна перчатка, на правой руке, другая была за поясом, а руки левой не было... была лишь кость.
- Ты не убежишь от них, Хайма. Этот младенец обещан мне, отдай мне его и ты спасешься. Я тебе обещаю, - он наклонился, она увидела его лицо, освещенное луной, красивое, безумно красивое, рыжая челка падала на глаза, а в глазах чернота.
- Нет, - твердо сказала дикарка...
***
Марта прервала рассказ и расплакалась.
Уже было не важно, что она скажет, ибо Элли больше не дышала, не дышала уже давно, а она рассказывала страшную историю маленькому трупу, который не хотела отдавать Смерти также, как дикарка Хайма не хотела приносить в жертву своего младенца странному человеку. Слезы затмили взгляд, она рыдала и покачивалась взад-вперед, надеясь, что это все сон. Она сжимала свою девочку в объятиях, давясь воздухом, пропахшим гноем и разложением, обнимала и шептала ей на ушко теплые слова, а Элли смотрела в пространство пустыми глазами и мягко улыбалась.
- Это все сон... - всхлипнула Марта.
- Нет, Марта, не сон, - мягко прошептал холодный голос из темноты.
Женщина вздрогнула и подняла руки к лицу, отпустив свою дочурку. Руки ужасно чесались и она уже не могла этого терпеть.
На руках были гнойные язвы...
The SINISTRAL
Леворукий - это одна из легенд Островной Империи, которая восходит своими корнями еще ко временам Застоя. Когда все малые и большие острова были поделены между королевствами и племенами, что промышляли рыболовством и собирательством, боясь заходить глубоко в темные леса.
Именно тогда, когда жизнь смертных была столь замкнута, появились истории о влиянии извне. Сначала царством духов считались запретные леса, потом это стал отдельный мир, отгороженный от мира бренного стеной теней, из-за которой шепчет Князь Тьмы.
Леворукий - сформировался как образ довольно давно, что вызывает у исследователей и мужей науки много вопросов, ибо образ мужчины, что держит в левой руке за хвост саму магию, и наряд его, соответствующий современной моде Бристоля, дублируется на многих старинных фресках и изображениях в прибрежных пещерах.
И остается вопрос... Леворукий - это красивая легенда, которой пугают людей, расписывая кровожадность этого божества, или это реальный персонаж, который влияет на мирское бытие и, как выражаются старожилы, шепчет из теней?
***
- И я вам отвечу, - сказал рыжеволосый мужчина, протерев глаза правой рукой и отложив в сторону книгу, - Я существую.
Века люди пытались заслужить мое внимание, приносили жертвы, разбивали мои алтари, выискивая тайные знаки. Но все они боялись темноты, боялись меня и моего шепота, - голос его перешел на едва различимый шум на грани сознания, - Когда-то на месте этого города был другой город, на месте того города, были поселения дикарей, еще раньше в пещерах жили племена. И все они шептали мне в ответ, в надежде, что я дарую им свою милость.
Отредактировано Hel (2013-04-27 19:55:09)