В Белфасте он пробыл около четырех дней – под предлогом длинного и изматывающего пути от самого Бергамо, где Морфей собирал последние документы, до берегов Великобритании. В самом деле, вдохновленный и словно обновленный бог сновидений был готов продолжать свой длительный путь, но что мешает узнать новый мир за Ла-Маншем? Тем более, что предстоит переезд за океан – именно здесь, в Белфасте,  гигантским монолитом на море стоял «Олимпик». Его не качало на волнах, как типичные рыбацкие судна, видимые на берегах Италии – слишком грозен, слишком непоколебим. Этот корабль отплывал в Новый Свет – пристанище сотни таких же, как он, путников, нашедших новую жизнь. В Италии задерживаться больше не было нужды – множество городов были обжиты не стареющим Морфеем, и теперь показываться там было нежелательно.
Он знал, что рано или поздно придется это сделать – но бог не печалился особо по этому поводу. Он снял себе комнату в недорогой гостинице поблизости: и даже там, из-за крыш домишек близ порта, виднелся этот эпический корабль. Время мифов и легенд будто воскресло в нем и его габаритах, создавая впечатление сказочного транспорта.
День отплытия был полон гомона, шума, криков на разных языках, стука и удушливой сухости. В месте, где предстояло «взобраться» на корабль, было не протолкнуться. Женщины, особенно грузные,  раскраснелись и пыхтели, задирая юбки, пока преодолевали высоту. Их мужья были заняты багажом, а дети периодически терялись в толпе, если не сидели на закорках у старших. Их пропажа вызывала большую истерику в толпе: снова крик, снова ругательства. Все переглядывались поначалу, но после пропажи пятого или шестого ребенка не обращали внимания и давали родителям возможность отыскать чадо самим. Такие инциденты быстро себя исчерпывали – дети редко отдалялись более чем на три метра.  У ног Морфея вились такие пропавшие дети, не успевая с мольбой обратиться к адвокату с коробкой, полной документов и личных вещей. Не так уж много места занимала его жизнь, длившаяся столетиями.
Даже журналисты окружили некоторых пассажиров – «обычные» путешественники старались всячески огибать их. Говорили в основном о «Титанике», затонувшем совсем недавно. Катастрофа приводила людей в ужас – Морфей это чувствовал. Многие брали билеты до трагедии и теперь уже не могли отказаться. Чем ближе к кораблю, тем сдержаннее становился народ: многие оглядывали корабль, мол, даст он нам спастись в случае чего? Бог сновидений похлопал себя по карманам, когда предстал перед контроллером.
- Вот, прошу.  – он протянул тому свой билет, нашедшийся в левом кармане пиджака.
- Ecco l'incontro: italiano! – контроллер поднял взгляд своих карих глаз, когда прочел имя пассажира. У него был сильный неаполитанский акцент и Морфей, честно признаться, с трудом понял произнесенное.
- Sì, signore, - бог растерянно улыбнулся, пробегаясь взглядом по соотечественнику, настигшему его в столь неожиданнй момент, -  e ora la mia mancanza…
Неаполитанец широко улыбнулся и жестом указал, что Морфей может пройти. Он что-то еще прикрикнул вдогонку, но Босетти не расслышал из-за очередного потерявшегося ребенка, пролепетавшего по-испански, что не может найти отца.
Морфей хотел было положить вещи в свою 1270тую каюту, однако странное чувство вдруг пронзило его. До боли знакомое, но почти забытое. Словно слышишь звон, но не представляешь, где он. Босетти проскользнул на нижний ярус – он хотел избавиться от своей ноши. Ярус был практически пуст – все предпочитали наблюдать за отплытием с верхней палубы. Пока Морфей заметил только служащих и редких пассажиров, размещавших свои вещи. Взглядом наткнувшись на нужную табличку, Морфей плечом толкнул дверь и проскользнул в каюту. Положив вещи чуть ли не у самого порога, он вновь удалился. Бог сновидений желал узнать, что за подобный Морфею бог направляется в Новый Свет вместе с ним.
Что же, думал он, будь здесь кто из знакомых, может, было бы чем занять себя вечерами. До плясок и карт я небольшой охотник.
Свежий воздух с верхней палубы ударил ему в лицо. Начинал задувать ветер – прохладный, едва уловимый. Всю его силу поглощала толпа.
Морфей чувствовал, что сердце бьется сильнее обычного – сказывалось перевозбуждение, беготня по лестницам и волнение. Наконец, он заприметил фигуру у самого края судна. Ничего знакомого Морфей в ней не находил, однако точно знал, что перед ним настоящее божество.
- На трапе творится настоящий беспредел, - легко бросил Морфей, найдя себе местечко поблизости, - однако, все сникают, стоит услышать о «Титанике».
Много кто разговаривал – темы находились сами собой, а люди знакомились подобным образом.
- Вы ведь, надеюсь, не верите в то, что нам удасться поздороваться с тем же айсбергом, уничтожившим брата «Олимпика»?
Он улыбнулся, хотя и словил пару недовольных взглядов – «не накличь нам беду, чужак». Говорил Босетти на английском, пусть и с небольшим акцентом - скоро он совсем от него отвыкнет.

Морфей все вглядывался в его черты: ему хватало наглости надолго держать на лице незнакомца свой взгляд. Бог поклялся самому себе, что назовись этот господин своим древним именем, Морфей тот час узнал бы его. В свое время Босетти ознакомился с пантеонами иных стран и краев – уровень познаний, конечно, был не глубок, но он был способен объяснить,  зачем мудрому Тоту такой узкий клюв и почему у Морфея этого клюва нет.
- Как и все здесь, - он развел руками, задев пару пассажиров, - за новой жизнью. За возможностями, за работой, за…
Он вдруг поник плечами и шумно выдохнул: весь лоск и эксцентричность, как плохо приклеенная маска, слетели с него. Морфей опустил руки, и как-то странно улыбнулся, словно сам осознавая факт халтуры.
- …Впрочем, вы же ведь не верите всей этой брехне, да? – Морфей поднял свои глаза, в которых играл хитрый огонек: он явно был доволен избавлением от своей роли хотя бы ненадолго, - не волнуйтесь, я не стану с вами тотчас брататься, точно ирландцы из паба, что близ порта. Никаких танцев и объятий.
Бог выпрямился, оценивая реакцию незнакомца – просто так бросать его не было никакого смысла, ну а поддерживать лживую беседу стало отчего-то тяжко. Морфей умел держать себя в руках – потому и говорил на тон ниже, чем остальная толпа на корабле, а смотреть продолжал прямо.
- Полагаю, вы не из тех, кто засыпает у себя в каюте лицом к стене, стоит кораблю сдвинуться с места, - бросил он легко, словно вернул иглу проигрывателя на узкую дорожку, и вновь заиграла эта притворная музыка. Но на сей раз мелодия стала проще, мажорнее, оттого и воспринималась совсем по-другому.
- Как насчет измерить корабль собственными шагами после отплытия и посочувствовать беднягам, не терпящим качки?
Морфей хохотнул и облокотился на перекладину, вдохнув запах моря, соля и железа, ноты крепкого пота грузчиков и одеколона знатных господ. Он понимал, что привел неизвестного ему бога в замешательство, но это осознание делало все вокруг чуточку веселее. Бог напоминал ребенка, наблюдавшего за реакцией взрослого на заданный только что неудобный, не логичный вопрос.
Тем временем посадка заканчивалась: армия путников все редела, а опоздавшие, держа шляпы и багаж, бежали что есть мочи. Раздавались команды рабочих и матросов - они пробивались сквозь крики чаек, привлеченных суетой, шум ликующей толпы. Толпа была и на корабле и на пристани: не было понятно, кому повезло больше. Морфей все так же ощущал это беспокойство, связанное с грядущим путешествием: правда, люди находили в себе силы прогонять страх и находить в грядущем пути нечто положительное. Бог про себя похвалил их - была в этом поступке доля мужества, однако, надолго ли ее хватит?